В 1920е-1930е процесс «уплотнения» в городах превратил весь существующий жилой фонд в коммуналки, избавиться от которых удалось только через пятьдесят лет, да и то далеко не всем.

Этот «существующий жилой фонд» в Москве формировался веками по типу усадебной застройки: индивидуальными жилыми домами различного уровня достатка. В 1790 году появился первый трехэтажный доходный дом на Ильинке, построенный архитектором Казаковым. В 1816 году архитектором Бове на Никольской улице был построен трехэтажный жилой дом, «предназначенный для получения доходов», но выглядели они все-таки как особняки и сохраняли низкую этажность. В конце XIX и начале XX века доходные дома росли с невероятной скоростью, начался строительный бум, результатом которого стал центр Москвы, который мы сейчас знаем.

Когда все эти дома к 1927 году «уплотнились» до одной комнаты на семью, начались серьезные гигиенические и санитарные проблемы, главными из которых стало распространение туберкулеза и детского рахита. В институте Эрисмана начались работы по созданию санитарных нормативов, определяющих время воздействия прямого солнечного света на жилое помещение, так называемой инсоляции.

До сих пор основой наших санитарных норм по инсоляции являются исследования палочки Коха (туберкулез) и других болезнетворных бактерий. И, как тогда, так и сейчас, нормы инсоляции при их соблюдении дают определенные гарантии санитарной безопасности. Особенно это стало очевидно сейчас, в эпоху пандемии, когда эпидемиологическая угроза становится все актуальнее.

Современные расчеты по инсоляции и освещенности позволяют обеспечивать реальный гигиенический комфорт проживания и внутри помещений, и на дворовых территориях, создавая разумные ограничения для безудержной застройки всего и вся.